Твердая рука - Страница 33

Я мог бы остановить его, если бы постарался.

Среда стала для меня поистине черным днем, когда я понял, что такое отчаяние, одиночество и чувство вины.

На шестой день, утром в четверг, я спустился в холл и купил английскую газету.

Лошади участвовали в юбилейных, двухтысячных скачках в Гинеях, как и было условлено.

Три-Нитро, бесспорный фаворит этих скачек, начал забег... и пришел к финишу последним.

Я расплатился по счетам и отправился в аэропорт. Самолеты летали по всем маршрутам, в любые концы света, и мне не составило бы труда скрыться. Честно признаться, я мечтал о побеге. Но от себя никуда не убежишь, проблемы останутся с тобой — это старая и проверенная истина. В конце концов я просто должен был вернуться.

И если я вернусь вот таким «раздвоенным», то мне постоянно придется существовать в двух измерениях. Я стану вести себя как ни в чем не бывало, чего от меня и ждут: думать, водить машину, говорить и продолжать свою жизнь. Ведь возвращение подразумевает именно это.

Оно также подразумевает, что я сумею справиться с собой. Иными словами, я докажу, что по-прежнему могу действовать, хотя в душе у меня полный хаос.

Я подумал, что мне еще повезло и при другом исходе событий я лишился бы не только руки Для руки так или иначе найдется замена — протез, способный брать предметы и не пугать окружающих. Но если разрушена твоя душа, то сделать уже ничего нельзя.

Если я вернусь, то попытаюсь.

А если не сумею добиться, чего хочу, то зачем мне возвращаться?

Я долго размышлял, покупать ли мне билет в Хитроу.

Я прилетел в полдень, позвонил в «Кавендиш», попросил служащего извиниться от моего имени перед адмиралом за то, что я не сдержал обещания и не явился на ленч в назначенный срок, и поехал домой на такси.

В холле, на лестнице и на площадке все выглядело как обычно и в то же время показалось мне совершенно иным. Но на самом деле изменился я. Я вставил ключ в замочную скважину, повернул его и вошел.

Я полагал, что в квартире пусто, но не успел захлопнуть дверь, как услыхал шорох в гостиной, а затем до меня донесся голос Чико:

— Это вы, адмирал?

Я не ответил. Вскоре в прихожую высунулась голова, а затем напарник предстал передо мной целиком и полностью.

— Ты? Где это ты пропадал? — проговорил он, но в общем-то был доволен, увидев меня.

— Я же послал тебе телеграмму.

— Ну, конечно. Она здесь, на полке. «Уезжай из Ньюмаркета, возвращайся домой. Меня не будет несколько дней, Позвоню». Что это за телеграмма?

Отправлена из Хитроу утром в пятницу. Ты решил отдохнуть?

— Да.

Я прошел мимо него в гостиную. Она-то как раз выглядела непривычно.

Повсюду валялись папки с документами и листы бумаги. Их предохраняли от ветра поставленные на пол кофейные чашки и блюдца.

— Ты смылся, даже не предупредив меня, — заявил Чико. — Раньше ты никогда так не поступал и сообщал, даже если уезжал куда-то на ночь. Все твои запасные батарейки остались тут. А значит, у тебя целых шесть дней не двигалась рука.

— Давай выпьем кофе.

— К тому же ты не взял ничего из одежды и не захватил бритву.

— Я остановился в отеле. Там есть бритвы, если тебя это интересует. А что у нас за бардак?

— Письма по поводу полировки.

— Что?

— Ты же знаешь. Письма по поводу полировки. Ну, из-за которых у твоей жены начались неприятности.

— А...

Я смерил его невыразительным взглядом.

— Чего ты хочешь? — спросил Чико. — Тосты с сыром? Я проголодался.

— Да и я не откажусь. — Это показалось мне нереальным. Впрочем, мне все казалось нереальным.

Он отправился на кухню и занялся готовкой. Я вынул из протеза отслужившую свой срок батарейку и вставил новую. Пальцы начали открываться и закрываться, как прежде. Мне недоставало этого всю неделю куда больше, чем я представлял.

Чико принес тосты с сыром. Он взял себе, а я посмотрел на мою порцию.

Наверное, мне лучше ее съесть, подумал я, но у меня не было сил даже на это.

Кто-то вставил ключ и принялся открывать дверь Наконец я услышал из холла голос моего тестя.

— Он не явился в «Кавендиш», но, по крайней мере, прислал телеграмму.

Когда Чарльз вошел в комнату, я сидел к нему спиной, и Чико кивком головы указал ему на меня.

— Он вернулся, — сообщил Чико. — Вот наш мальчик, собственной персоной.

— Привет, Чарльз, — поздоровался я. Он обвел меня долгим, неторопливым взором. Весьма сдержанным и учтивым.

— Ты знаешь, мы тут беспокоились. Я уловил в его голосе упрек.

— Извините.

— Где ты был? — поинтересовался он. Я понял, что не смогу ему сказать. То есть я отвечу ему, где именно, но, если он спросит почему, мне придется пойти на попятный. Значит, лучше ничего ему не говорить.

Чико дружелюбно улыбнулся ему.

— Сид решил перемахнуть через кирпичную стену, но без успеха. Он взглянул на часы.

— Поскольку вы уже здесь, адмирал, то я могу отправиться к моим маленьким оболтусам и показать им, как лучше перебрасывать своих бабушек через плечо.

Кстати, Сид, пока я не ушел — тут на подушечке у телефона лежат все записи для тебя.

Тебя ждут два новых расследования по поводу страховок и относительно работы в охране С тобой желает встретиться Лукас Вейнрайт. Он звонил четыре раза. А Розмари Каспар так визжала в трубку, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я там все записал. Ладно, пока, позже увидимся.

Я чуть было не попросил его остаться, но он быстро попрощался и ушел.

— Ты похудел, — заметил Чарльз.

Это меня не удивило. Я вновь посмотрел на тосты с сыром и подумал, что возвращение домой подразумевает также и еду.